Вот несколько заголовков прошлой недели:
«Доминирующая центристская партия Швеции меняет свою позицию и заявляет о готовности работать с правыми националистами».
«Чтобы сохранить власть, [Canadian Prime Minister] Трюдо должен научиться работать с соперниками».
«Израилю предстоят третьи выборы менее чем за год».
«Премьер-министр Ирака заявил, что уйдет в отставку на фоне протестов».
«Премьер-министр Финляндии Антти Ринне уходит в отставку после распада коалиции».
«Пелози просит председателей комитетов приступить к статьям об импичменте».
В некоторых странах оппозиционные политические группы выясняют, как достигать соглашений, управлять и делить власть. В других давняя ненависть делает невозможным их движение вперед. Оппоненты рассматриваются не как политические соперники, а как незаконные враги с ядовитыми программами и непростительным поведением в прошлом. Сама возможность любой сделки с людьми или группами, продвигающими неприемлемые платформы или, что еще хуже, обвиняемыми в преступлениях и злоупотреблениях, становится морально и психологически невыносимой. Компромисс с ними часто означает политическое самоубийство для тех, кто посмеет его предложить. Но иногда это решение. Трудно проглотить, конечно, и легко осудить, апеллируя к морали и справедливости, но, тем не менее, решение. Однако в других случаях неспособность политических оппонентов прийти к соглашению обрекает страну на политический паралич. Например, в период с 2010 по 2011 год Бельгия провела 589 дней без работающего правительства, потому что противоборствующие группировки не смогли прийти к соглашению.
Неспособность политических оппонентов договориться может обречь страну на политический паралич
Хотя поляризация существовала всегда, сейчас она становится нормой в большинстве демократий мира. Это проблема. Естественно, разногласия в любой демократии отражаются на каждых выборах, но все чаще и чаще нации оказываются в политическом тупике, потому что ни одна группа не получает достаточного количества голосов для формирования правительства или способна сформировать прочную коалицию.
Так было не всегда. Десятилетия назад ЮАР и Чили удалось избежать политического насилия и, как следствие, пережить длительные периоды стабильности и прогресса благодаря союзу между историческими врагами.
Нельсон Мандела добился того, что никто не считал возможным: мирный переход от правления белого меньшинства и апартеида к демократии, в которой к власти пришло черное большинство. В Чили процесс занял намного больше времени, но в конце концов увенчался успехом. Чтобы отказаться от военной диктатуры генерала Аугусто Пиночета, демократическому движению пришлось заключить с диктатором соглашение, которое многие чилийцы сочли неприемлемым. Ему не только было разрешено оставаться пожизненным сенатором, но он также оставался неприкасаемым командующим вооруженными силами, который мог помешать избранным президентам снимать офицеров с их постов. Конституция Чили также защищала право военных назначать определенное количество сенаторов и автоматически выделяла 10% национального дохода от экспорта меди, одного из основных источников дохода страны, вооруженным силам. Очевидно, что для тех, кто пострадал от преследований и пыток военной хунты, этот компромисс был возмутителен. Однако этот неприятный компромисс между военными и силами демократии проложил путь к мирному переходу от диктатуры к демократии.
Как известно, ни Чили, ни ЮАР не смогли спастись от недавних политических потрясений, вызывающих массовые протесты и беспорядки. Но оба общества выиграли от длительного периода, когда политическим врагам удавалось жить вместе.
Хотя поляризация существовала всегда, сейчас она становится нормой в большинстве демократий мира.
После отмены апартеида в Южной Африке экономика расширилась, инфляция снизилась, а социальные программы получили широкое распространение, многие из которых впервые принесли пользу нуждающемуся черному большинству. В Чили различным политическим фракциям, включая тех, кто поддерживал Пиночета, и тех, кто пострадал от него, удалось договориться об экономических реформах. Результатом стала одна из самых успешных экономик мира. По данным Всемирного банка, в 2000 году более трети чилийцев жили за чертой бедности. К 2017 году эта доля снизилась до 6,4%.
Однако этих успехов оказалось недостаточно. В Южной Африке безработица, безудержная коррупция и неумелое правительство вызвали всеобщее разочарование. В Чили пренебрегали широкими слоями общества. В обеих странах экономическое неравенство сейчас является одним из самых высоких в мире.
Еще неизвестно, смогут ли эти две страны создать коалицию, которая сможет продвинуть их страны вперед. Но проблема, стоящая перед Чили и Южной Африкой, та же, что и перед большинством мировых демократий: как достичь консенсуса между группами, ненавидящими друг друга.
Вполне возможно, что вскоре мир разделится на демократии, погрязшие в непримиримых конфликтах, из-за которых они застаиваются на неопределенный срок, и другие, которые, поскольку они все еще могут находить компромиссы между политическими врагами, ухитряются формировать работающие правительства. В 21 веке компромисс между ненавидящими друг друга людьми может стать условием выживания демократии.
Твиттер @moisesnaim
