В поисках утраченного времени. “Восстановление железнодорожного техникума”

10 октября 1944 года начальник Брест-Литовской железной дороги полковник Перцев издал приказ о восстановлении техникума железнодорожного транспорта в Бресте.

«Молодежь Белоруссии, освобожденная от ига немецко-фашистской оккупации, живет свободной радостной жизнью. Героическая Красная армия отогнала далеко на запад полчища фашистских злодеев, которые в дикой злобе уничтожали культурные ценности белорусского народа и насаждали шовинизм и мракобесие…

…В целях обеспечения высококачественной подготовки квалифицированных кадров командиров ЖД транспорта приказываю:

1. Организованный на основании постановления Совнаркома СССР от 25.03.1940 г. № 031-155 и приказа НКПС от 14.06.1940 г. Брестский техникум железнодорожного транспорта считать с 1 октября с. г. вступившим в строй учебных заведений НКПС в составе 15 групп с количеством учащихся 450 человек…»

Еще шла война, и потребность в железнодорожных кадрах была огромна. Бои шли под Варшавой и готовились катиться все дальше на запад – войскам требовался постоянный подвоз всего и вся, а еще перемещение войск, перешивка рельсов… Неудивительно, что открывшийся до войны в Бресте техникум восстановил работу почти немедленно.

Работающие на железной дороге имели бронь от фронта, и это стало дополнительным фактором. С набором проблем не было, молодежь в техникум буквально хлынула. Сюда брали после 7 классов, но шли и переростки с шестью классами и даже с пятью – для таких открыли подготовительное отделение.

Из эвакуации немедленно вернули довоенного начальника техникума Николая Васильевича Губенко (на снимке с первокурсниками 1945 года), на плечи которого легло восстановление зданий и учебного процесса, набор преподавателей и хозяйственной службы. Губенко работал в Саратове тоже начальником техникума, но по установленному правилу руководители возвращалось на довоенные места.

Учебное здание, к счастью, уцелело: в нем всю войну размещался гебитскомиссариат. Бомбы 1944 года легли в сад и на соседнее здание железнодорожного училища – бывшую школу тэхничну. Сгорели при бомбежке и мастерские. Здание училища простояло без крыши и окон до 50-х годов.

По железнодорожной ветке к техникуму подогнали два товарных вагона-теплушки, и они стали общежитием для иногородних. На территории был большой туалет, а умываться ходили в учебный корпус, где имелся водопровод.

В вагонах учащиеся жили до той поры, пока не привели в порядок третий этаж. Тогда в аудитории завезли кровати и отдали этаж под общежитие, а занятия шли на двух первых. Позже к техникуму пристроили крыло по ул. Папанина, и общежитие перешло туда.

На подсобном хозяйстве имелись лошади – сначала обычные клячи, а потом где-то разжились монгольскими. Низкорослые, злые, опасно подходить, но при этом неприхотливые и выносливые, не боявшиеся морозов, они были исключительно хороши во всех подвозах, будь то дрова, продукты или строительные материалы. Восстановили также полуторку с газогенераторным двигателем – по бокам кабины печки, в которые бросали деревянные чурки, и вместо бензина подавался угарный газ. Техникумовский шофер, придя поутру, первым делом эти печки затапливал.

Людмила Варфоломеевна Курова, тогда 17-летняя Люся Хомич, подала заявление в первый набор на подготовительное отделение. Учились и параллельно работали на восстановлении техникума – разбирали кирпичи, чистили, красили. Подготовительное отделение было краткосрочным, через пару месяцев уже сдавали вступительные экзамены.

В техникуме давали рабочую продуктовую карточку – хлеб плюс бутылка водки в месяц, мама ее продавала солдатам и покупала сахар. А еще как отличнице – повышенная стипендия и время от времени американская посылка.

Четыре преподавателя пережили в Бресте оккупацию – Любовь Михайловна Дмитриева (математик), Николай Степанович Фурсов (строительство железных дорог и мостов), Николай Константинович Лешуков (геодезия).

Фурсов, как и до войны, работал завучем и опекал поступившую Люсю как дочку – из благодарности к ее дяде за помощь в оккупацию. Но через год комиссия горкома, проверив личные дела преподавательского состава, Николая Фурсова уволила, рассудив, что инженер и член партии не мог в оккупацию работать сапожником, а должен был идти в партизаны…

Василий САРЫЧЕВ