Россия охотится на шпионов и предателей — дома — ПОЛИТИКО

Если в том, что ее сына осудили за государственную измену, и было что-то хорошее, так это то, что у Елены Гордон будет редкий шанс увидеть его.

Но когда она попыталась войти в зал суда, ей сказали, что он уже полон. Но собрались не пресса и не его сторонники, так как слушания были закрытыми.

«Я узнала там только одно лицо, все остальные были незнакомы», — раздраженно рассказывала она позже у Мосгорсуда. «Я чувствовал себя так, будто проснулся в романе Кафки».

В конце концов, после обильных уговоров, Гордон смогла стоять рядом с Владимиром Кара-Мурзой, стеклянной стеной между ней и ее сыном, когда выносился приговор.

Кара-Мурзе вручили 25 лет тюрьмызаоблачная цифра, ранее предназначенная для крупных дел об убийствах, и самый высокий приговор для оппозиционного политика на сегодняшний день.

Основная масса — 18 лет — была дана по обвинению в государственной измене, за выступления, которые он произносил в прошлом году в США, Финляндии и Португалии.

Для человека, который лоббировал на Западе антироссийские санкции, такие как закон Магнитского против нарушителей прав человека, — задолго до того, как Россия вторглась в Украину, — эти выступления были совершенно ничем не примечательны.

Но обвинение расценило слова Кара-Мурзы как реальную угрозу безопасности России.

«Это враг, и он должен быть наказан», — заявил на суде прокурор Борис Локтионов, по словам адвоката Кара-Мурзы.

Судья, чье имя фигурирует в списке Магнитского как нарушитель прав человека, согласился. Так поступил и МИД России, заявив: «Предатели и предатели, приветствуемые Западом, получат по заслугам».

Переопределение врага

С тех пор, как Россия вторглась в Украину, сотни россиян были приговорены к штрафам или тюремному заключению на несколько лет в соответствии с новыми законами о военной цензуре.

Но никогда ранее ядерное обвинение в государственной измене не использовалось для осуждения кого-либо за публичные заявления, содержащие общедоступную информацию.

Вердикт был вынесен через день после апелляционное слушание в том же суде в отношении репортера Wall Street Journal Эвана Гершковича, которого, невиданным со времен окончания холодной войны, обвинен в шпионаж «в пользу американской стороны».

В совокупности эти два случая создали исторический прецедент для современной России, расширив и формализовав ее охоту на внутренних врагов.

«Государство, [Kremlin]решил резко расширить «список мишеней» по обвинению в государственной измене и шпионаже», — заявил «ПОЛИТИКО» эксперт российских спецслужб Андрей Солдатов.

До сих пор самое худшее, чего опасались представители иностранной прессы, это отзыв аккредитации со стороны МИД России. Сейчас это меняется.

Для критиков Кремля перчатки, конечно, были сняты гораздо дольше — до заключения в тюрьму Кара-Мурза пережил два отравления. Он был близким союзником Бориса Немцова, убитого в 2015 году на виду у Кремля.

Но такие репрессии предназначались лишь для горстки видных диссидентов и осуществлялись анонимными киллерами и агентами под прикрытием.

После того, как Путин на прошлой неделе подписал закон, продлевающий срок наказания за государственную измену с 20 лет до пожизненного срока, любой может быть исключен из общественной жизни с печатью легитимности судьи в мантии.

«Поднять тему политических репрессий за чашечкой кофе с иностранцем, а это уже можно считать государственной изменой», — заявил перед зданием суда председатель расформированной правозащитной группы «Мемориал» Олег Орлов.

Как и многие, он видел параллель с советскими временами, когда десятки тысяч «врагов государства» обвинялись в шпионаже в пользу иностранных правительств и отправлялись в отдаленные трудовые лагеря или просто казнились, а иностранцы по определению подозреваемый.

Измена как ловушка

Вместо обычного Следственного комитета дела о государственной измене входят в компетенцию Федеральной службы безопасности России, ФСБ, что делает их исключительно секретными.

В суде слушания проходят за закрытыми дверями — вдали от публики и прессы, — а адвокаты защиты едва ли не затыкают рот.

Но раньше они были относительно редки: с 2009 по 2013 год по российской судебной статистике за шпионаж или государственную измену судили в общей сложности 25 человек. После аннексии Крыма в 2014 году это число колебалось от горстки до максимум 17 человек.

С участием ученых, крымских татар и военных, обвиняемых в передаче конфиденциальной информации иностранным сторонам, они в целом привлекли мало внимания.

Заключение под стражу Ивана Сафронова — бывшего журналиста, обвиняемого в передаче государственной тайны своему чешскому знакомому, — стало важным исключением в 2020 году. Оно вызвало массовый протест среди его коллег и привлекло внимание к закону о государственной измене. Судя по всему, даже обмен информацией, почерпнутой из открытых источников, может привести к осуждению.

В сочетании с поправкой, внесенной после антикремлевских протестов в 2012 году, которая квалифицирует любую помощь «иностранной организации, направленной на подрыв безопасности России», как государственную измену, закон превратился в пороховую бочку.

В феврале 2022 года это было подожжено.

Разгневанные войной, но слишком боявшиеся публично протестовать, некоторые россияне стремились поддержать Украину менее заметными способами, такими как пожертвования гуманитарным организациям.

Реакция была быстрой: всего через три дня после того, как Путин объявил о своей специальной военной операции, Генеральная прокуратура России предупредила, что будет проверять «каждый случай финансовой или иной помощи» на наличие признаков государственной измены.

Тысячи россиян были брошены в правовую бездну. «Я перевела 100 рублей в украинскую НКО. Это конец?” читать вопросы и ответы карта Об этом сообщила в социальных сетях группа правовой помощи «Первый отдел».

«Нынешняя ситуация такова, что это [treason] статья, скорее всего, будет применяться более широко», — предупредил сенатор Андрей Климов, глава комитета по обороне Совета Федерации, верхней палаты российского парламента.

Изобретая предателей

Прошлым летом в закон внесли еще одну поправку, в соответствии с которой перебежчики также будут считаться предателями.

Иван Павлов, который курирует «Первый отдел» из ссылки после того, как был вынужден бежать из России за защиту Сафронова, оценивает, что с начала войны уже было возбуждено около 70 дел о государственной измене — вдвое больше, чем в довоенные годы. И темп, кажется, набирает обороты.

Заголовки региональных СМИ, сообщающие об арестах за государственную измену, становятся почти обычным явлением. Иногда включают высокооктановые видео кадры, на которых группы ФСБ штурмуют дома людей и получают на камеру предполагаемые признания.

Тем не менее из того, что можно почерпнуть из утечек в СМИ, их доказательства шатки.

В декабре прошлого года 21-летний Савелий Фролов стал первым, кому было предъявлено обвинение в сговоре с целью дезертировать. Среди сообщенных компрометирующих улик есть то, что он пытался перебраться в соседнюю Джорджию с парой камуфляжных брюк в багажнике своей машины.

В начале апреля этого года в промышленном городе Нижний Тагил задержали супружескую пару якобы за сотрудничество с украинской разведкой. Они работали на соседнем оборонном заводе, но знакомые, на которые ссылаются независимые российские СМИ Holod отрицают, что имели доступ к секретной информации.

«Это реакция на войну: сверху есть спрос на предателей. А если настоящих не найдут, то придумают, придумают», — сказал Павлов.

Хотя официальная статистика публикуется с задержкой в ​​два года, он почти не сомневается, что грядет поток обвинительных приговоров.

«Первый и последний раз подозреваемый в измене был оправдан в России в 1999 году».

Никаких признаков замедления

Если верить прецеденту, Гершковича, скорее всего, в конечном итоге ждет обмен заключенными.

Так случилось с Бритни Гринерзвезда американского баскетбола, заключенная в тюрьму за контрабанду наркотиков, когда она въехала в Россию с картриджами для электронных сигарет с гашишем.

И то же самое произошло с последним задержанным иностранным журналистом в 1986 году, когда американец Николас Данилофф был якобы пойман «с поличным» за шпионажем, как Гершкович.

Тогда же вместе с ним выпустили еще нескольких человек, в том числе Юрия Орлова, правозащитника, приговоренного к 12 годам ИТЛ за «антисоветскую деятельность».

Кое-кто теперь питает надежду, что сделка с Гершковичем поможет и Кара-Мурзе, хорошо известному в вашингтонских кругах и страдающему серьезными проблемами со здоровьем.

Для простых россиян любые проблески надежды на то, что натиск предателей замедлится, еще менее ощутимы.

Те, с кем говорил POLITICO, говорят, что массовая кампания советских времен против предателей маловероятна, хотя бы потому, что Кремлю предстоит пройти тонкую грань: арестовать слишком много предателей, и это рискует разрушить представление о том, что русские единодушно поддерживают войну.

А в эпоху современных технологий есть более простые способы донести сообщение до большой аудитории. «Если бы у Сталина был телеканал, наверное, не было бы нужды в массовых репрессиях», — размышлял Павлов.

Тем не менее, у репрессивного государственного аппарата, похоже, есть собственная движущая сила, поскольку те, кто занимается расследованием и судебным преследованием дел о государственной измене и шпионаже, награждаются премиями и продвижением по службе.

По словам Солдатова, сначала дело о государственной измене в отношении Кара-Мурзы вел Следственный комитет, что дало возможность ФСБ значительно увеличить свою работоспособность, переложив работу на других.

«Если ФСБ не справится, в дело вмешается Следственный комитет».

В публичной сфере патриотически настроенные чиновники всех уровней требуют еще более жесткой линии, вплоть до того, что добровольно предлагают расследовать имена явно непатриотических политических соперников и знаменитостей.

Звучали призывы лишить «предателей» гражданства и вновь ввести смертную казнь.

И красноречивым признаком является то, что опытный адвокат Кара-Мурзы Вадим Прохоров бежал из России, опасаясь, что он может стать следующей мишенью.

Как писал Орлов, диссидент, участвовавший в обмене 1986 года и ставший одним из первых критиков Путина, в первые дни путинского правления в 2004 году: «Россия летит назад во времени».

Спустя почти два десятка лет в Москве в наши дни возникает простой вопрос: как далеко назад?